Камень грез. Глава 17

ГЛАВА 17

Ветер трепал мои волосы, леденящим одеялом окутывая голое тело. За добро – получай простуду и звание почетного бомжа. Дожевывая последний кусок лепешки, и жадно облизывая пальцы, я невольно задумалась, как же так получилось…


***

Больница. Громкое название для комнатки на четыре кровати и стол. В лазарете было пусто, из-за толстой дубовой двери долетали отдаленное эхо приказов. Подтянув одеяло к подбородку – тонкая, мужская сорочка слабо согревала, я огляделась. Ничего интересного. Разве только стол с бесчисленными ящиками. Ни врачей, ни медсестер. Единственное, что выдает назначение комнаты - стойкий запах лекарств.
Обернув простынь вокруг бедер, я решила исследовать содержимое стола. Чем, интересно, меня лечили? Вспомнив про травмы, полученные в бою близ Арати, я оглядела руки и ноги. Синяки в ассортименте, однако ноги ходят, руки шарят в ящиках стола, и голова, к счастью, имеет только запроектированные природой дырки.

Как только улеглась пыль, и осыпалась труха, моим глазам предстало неприглядное содержимое верхнего ящика стола: неописуемое месиво из подгнивших корней, пары дохлых мух, тараканов, пыли, мусора, заскорузлых тряпок, мумифицированной мыши и набора погнутых железок. Было ли там еще что-нибудь стоящее упоминания судить не возьмусь– подковырнуть содержимое для более полных археологических изысканий я не решилась.
Прижав край простыни к носу, мне удалось исследовать остальные отделы стола. Это уже был вопрос принципа – должен же пациент знать о методах лечения? В конце-концов мне повезло обнаружить кое-какие травы и порошки. Некоторые были узнаваемы – Бледнолист например, и Магороза…

И еще Корень жизни, который несомненно выиграл бы звание «удавка смерти». Исследовав этот шипастый корешок, я сморщила нос. Ну какой идиот хранит его в таком виде? Перво-наперво всем алхимикам говорят – толките! Иначе он иссохнет, покроется бледно-голубой плесенью – кстати, вот ее пятнышка, иначе корешок превратиться в обалденный галлюциногенный препарат. Мне доводилось слышать, что при неправильном хранении подобные побочные эффекты бывают у призрачных поганок, или могильного моха. Но Тиренорд рассказывал, что от испортившегося корня Жизни видения можно не только увидеть, но и потрогать… И еще выпить море воды, изнемогая от жажды.
Помимо сгнивших, прелых трав и отсыревших порошков, в ящике нашлась пара колб, заткнутых грязной тряпкой – открывать их, чтоб узнать что внутри, желания не возникало. Содержимое на вид было склизким. Фу!
В коридоре послышались взволнованные голоса. Не успела я добраться до койки, как дверь распахнулась, ударив о стену, и в комнатушку ввалились трое бойцов, закованных в латы. Четвертого, раненого несли.
Синие губы, черные круги под глазами, а так же вонючая рана на бедре сказали мне, что человек уже отошел к праотцам.
- Где док! Где?.. – повторял, словно заклинание младший из них.
Я положила ему руку на плечо:
- Доктор тут уже ни к чему. Он мертв.
Парень вздрогнул и бросил в мою сторону лишь краткий взгляд:
- Ничего подо…
Труп приоткрыл рот и пробулькал, пустив зеленоватую слюну:
- Лошади гуляют по стенам, ежики танцуют, ы-гы-гы…
Ну и шуточки! Либо он не мертв, либо они принесли сюда нежить!
Предупреждая мой вопрос, самый высокий из латников снял шлем, обнажив лысую голову, и утер грязные руки о табард:
- Это яд со стрел. Привет от Зловещего тотема. Дай ему что-нибудь.
Меня подтолкнули к постели больного, смирно лежащего поперек кровати. Грудная клетка была неподвижна. Теперь, уж наверняка помер. Впрочем, я решила удостоверится в этом, и поскольку к груди прикасаться не хотелось, взяла запястье, пытаясь прощупать пульс. Едва наши руки соприкоснулись «труп» распахнул глаза – бездонная чернота зрачков заполнила почти всю глазницу, будто не человеческое око, а черный уголь скрывался под веком. Мы с воинами хором закричали с перепугу и отшатнулись назад. Один из них стал молится Свету о защите души. Мой подопечный так и застыл с открытыми глазами. Ни вздоха. Ни звука. Прямо на глазницу села навозная муха, и деловито поползла, помахивая крыльями.

Мой рот наполнился кислой слюной, и я поняла, что сейчас меня стошнит. Впрочем деваться некуда – нужно что-то решать, пусть даже это будет путевка на костер. Набравшись смелости, мне удалось, не без брезгливости, исследовать нарыв. Звенья кольчуги, покрывающей ногу, попали в рану, начали ржаветь. На краях образовалась влажная корка, под которой, могу поклясться, мухи давно отложили личинки.
- Где вы его взяли? – Пробормотала я, с усилием сглатывая слюну, как будто она была пропитана гноем.
- Он сам приполз. Нашел наш патруль. До этого он три дня как в стычке пропал. Толковали мертв давно, - доложил младший боец.
- Ну! Делай же что-нибудь, женщина! – Рявкнул лысый, и подтолкнул меня к телу. – Давай траву, бинтуй!
- Да что она сделает, уборщица, тьфу! – В сердцах плюнул другой. – Где док?! Ищите дока.
В комнату вошел третий, который неизвестно когда, успел узнать про врача:
- Док у святейшества, бодаются как обычно. Я послал за ними Джимми. Как ни врач, так жрец пригодится – если похоронить…
Повесив голову и стыдясь отвращения к больному, я подошла к столу с травами. «Ну, Дрими, поздравляю, ты стала ханжой!». Ладно. Где наша не пропадала, лечить - так лечить. Решив однажды - приступила к делу. И, конечно же, ящик застрял! Пыхтя от усилий, я попыталась открыть его, но тщетно – замок наверное, заклинило. Позади меня выросла тень.
Не успели слова:
- Наверное нужен… - слететь с моих губ, как в лицо мне пахнуло затхлостью из зияющей дыры в столе.
- Ключ… - непонятно зачем закончила я, и поддела ногой отвалившуюся щепку. На столе выросла груда мусора, из которой мне предстояло извлечь что-нибудь полезное. Оглядев в содержимое, мне удалось выковырять более-менее сохранившийся корешок. Однако съесть его я не рискнула. Вдруг он испорчен? Просмотрела и микстуры. Ничего подходящего. В спину натужно дышал воин, что естественно, не придавало уверенности. Ладно. Была не была. Придется лечить как есть. Провести лечение без корня жизни мне еще не разу не удавалось. Хотя Тиренорд говорил, что я когда-нибудь стану сильнее. Видимо это «когда» как раз настало.

Прихватив по пути кувшин с водой, я подошла к койке.
- Держать его? – С трепетом спросил самый младший боец. – Рану мыть?
Я вручила ему кувшин:
- На голову опрокинешь.
- К-когда? – опешил парень.
- Когда падать стану, если сознание потеряю. Воду в лицо, привести в чувство.
- Э-э-э…
Встав на колени, мне удалось, пусть и не без душевного трепета положить руки на гниющую рану. Пациент хрипло взвыл и дернулся. Друзья моментально обездвижили его. Я вдохнула полную грудь воздуха и предупредила:
- Молчать, иначе он помрет.
Латники перестали дышать. Я бормотала слова гимна. Вскоре над раной замерцала зеленоватая дымка, а перед моими глазами черные точки. Чем сильнее было сияние, тем большие пятна, непроницаемой тьмой, скрывали обзор. В ушах нарастал звон, губы онемели, руки стали ватными. Казалось, будто нырнула в глубину, куда даже слова долетают кусками:
- … смотри! … колдовство…
Неясное бормотание.
Крик. Кто орет?
Я? Нет, мои губы бормочут гимн…
Вдруг ледяной водопад обрушился на голову, и вмиг привел меня в чувство. Я замерла. Перед глазами посветлело. Однако, постойте, мое сознание при мне, зачем воду лить? Тут я наконец-то обратила внимание на вопли, с каждой секундой стающие все громче:
- Кто тебе дал право, говори, оборванка!
- Док, док, она же лечит…
- Пошли вы все в … - орал врач, дергая шейный платок, и едва не лопаясь от ненависти. Ухватившись за прикроватный столбик, я попыталась встать, но снова рухнула на колени. Меня подхватил паренек:
- Извини, извини, я нечаянно облил. Док так перепугал…
Врач тем временем бушевал:
- Да чтоб в моей научной лечебнице пользовались магией! Нужны фейерверки? Топайте к святейшеству! В лазарете практикуется научное лечение, а не ярмарочные фокусы. Бинты и припарки вот залог… Мои травы! – Взвыл он и отвесил затрещину ближайшему воину:
- Кто посмел?! Ты! – он рванул меня за шкирку. Рубашка затрещала. Воины заворчали.
- Док, остынь, - миролюбиво урезонил эскулапа лысый. – Вылечила ведь, рана затянулась, думаю он очухается. Проспится только…
Но старикашка не стал слушать дальше. Схватив за шкирку, и поддав пинка, он вытолкнул меня в коридор, и с грохотом закрыл дверь.

***

И где справедливость!?

Шмыгнув носом и обняв себя руками, я ловила слабые лучи солнца. Благо длинные волосы хоть сколько-нибудь грели. Сейчас, сидя нагишом на крыше казарм, мне оставалось только разглядывать жизнь Терамора. Жизнь в которой для меня не найдется места.

Кому нужна незнакомая, полуголая девушка двухметровой высоты? Даже в бордель. Если тут таковой имеется, я бы не подошла. Ко мне бы, как в анекдоте, пришлось бы стремянку подставлять… Проблуждав денек по аллеям города-крепости, я была вынуждена искать приюта от ледяного ливня, разразившегося днем, словно по закону подлости. Меня не пускали никуда – ни в казармы, ни уж тем более, в таверну. Но фортуна все же послала мне кривую ухмылку – новое пристанище, пусть и унизительное, принадлежало только мне. Подтянув под себя длинный хвост, я уткнулась носом в щель. Просторностью мой дом не отличался. Немудрено, ведь черт возьми, меня приютила собачья конура! «Ну, Дрими, давай, скажи га-ав» - и тебя покормят.
Взвыли собаки. О, Боже, я что, сказала «гав»? Нет, серьезно? А ну-ка, ну-ка…
- Грм-гм-яу-у…
Псы крепости едва не сошли с ума. Тревожно перекликались посты.
«Нет, дорогуша, хлеб дворняги тебе не светит». Эх-х.

***

На следующий день голод усилился, но украсть что-либо не было никаких шансов. Стражи бдительно поглядывали в мою сторону, повар полевой кухни не отходил от котлов. Нашлась и местная мусорка, в которой не обнаружилось ровным счетом ничего съестного. Да какого черта я тут пухну с голода, если я могу полететь и убить кого-то или что-то на обед!?
Надежно спрятав одежду в коробку – это было мое единственное имущество, я трансформировалась в ворону и уже прицелилась лететь за тридевять земель, к ближайшему костру, где Ордынцы, ничтоже сумняшеся, сделают из меня суп, когда моего обоняния достиг божественный аромат. На полевой кухне жарились лепешки! Аккуратная, золотистая, истекающая сливочным маслом горка, с острым чесноком, смесью перца и лука! Она создана для меня, и пусть кто-нибудь попробует поймать ворону! Ха-ха!
Сказано – сделано. За два подхода мне удалось утащить две с половиной лепешки. Стащила бы и больше, но как назло, во второй раз повар был начеку, и огрел меня половником. Нет, конечно не попал, но половину лепешки отбил. И что больше всего обидно, ему даже не каркнешь глумливо, улетая в солнечную высь…

Доев лепешку и подождав время, достаточное для того, чтоб текущие сопли покрылись тонкой коркой льда, я, превратившись в ворону, слетела к мусорным кучам позади казарм. Тут, в коробке, лежали мои единственные пожитки – рубашка и простыня.
Да уж… С тех пор, как мне пришлось покинуть лазарет жизнь ни капельки не изменилась к лучшему. По-прежнему были сотни вопросов и ни одного ответа. Как я оказалась тут? Прэсси – был единственный ответ. Хорошенькую же шутку он со мной сыграл, забросив в Терамор. Отсюда до любого другого дружественного оплота цивилизации полматерика. Океан пересечь мне не по зубам, это точно. Даже если бы знала куда лететь, то померла бы от голода. Еды то не взять негде!

Терамор я поначалу не узнала – сейчас этот город-крепость, стоящий на границе топей, перестраивался. Проломив одну из стен, войска прокладывали путь в Южные степи, где сейчас разворачивался фронт войны. Строительство дороги дорого стоило командованию – на военных и рабочих то и дело нападали дикие звери, ядовитые насекомые… И, конечно же, таурены Зловещего тотема, в аккурат через поселение которых походил новый путь. Буквально вся топь ополчилась против несчастных рабочих. То и дело привозили больных. А уж если в какого-нибудь неудачника прилетала стрела одичалых тауренов, то и везти не приходилось – в считанные часы человек становится трупом. Тот парень из лазарета единственный, которому понадобился доктор, а не жрец.

Два дня уже я слоняюсь по этому городку, и все это напоминало первые дни в Штормвинде, с той лишь разницей, что тогда было немного денег и места знакомые. В эльвинском лесу не так уж много опасностей. А вот от болот, меня уже мутило.
Так. Стоп. Хватит жить в конуре и просить подачек судьбы. Пора позаботиться о себе… Или лететь в более дружелюбные места. Или все же попытать счастья тут? Что же мне предложить местным? Лечить. Хм… целительство без корешков мне выходит боком. Хотя можно попробовать...
Внезапно вспомнился врач-старикашка, и мой пыл угас – не хватало еще визита достопочтенного по мою душу. К тому же, кто ко мне пойдет? У меня и крыши то над головой нет, разве только у тераморских жителей есть обычай выкидывать больных на свалку. Тут с большей вероятностью можно найти труп, а вот смогу ли я воскресить их - вопрос, ведь теория теорией, а практики не было.
Итак, допустим, стану врачевать. Траву в конце-концов найти не так и сложно – превращусь в ворону, и поищу. Корешок-два - и проблема решена. Другое дело, что жить негде. Это сейчас все относительно неплохо. Но ведь еще не было зимы. Нужен дом. И еда. Охотиться в болотах тоже можно, но, во-первых, мне не известно, что тут съедобно, а во-вторых, как бы меня таурены там не поймали, когда я еду готовить буду. Ведь тушу мне в воздух не поднять, разве что мое меню будет состоять из супа на мышиных хвостиках.
Так, остановимся на корешках. Это хорошее дело. А что, если я буду собирать целебную траву, и сплавлять ее местному врачу. От воспоминания про старого осла стало противно, но какое удовольствие будет взять с него втридорога. Либо он не разбирается в траве, либо со снабжением у него туго. Мои услуги ему пригодится, это точно. В крайнем случае, пойду к военным разведкой – тоже хлеб. Правда прежде придется доказать, что я не шпион. Но это уже детали…
Правда в казарму не хочется... Впрочем, не в моем случае перебирать. О! Можно пойти к рыбакам! Тут есть крабы, еще можно выторговать рыбу или выловить… Наверное тут есть моллюски. А если повезет найти жемчужину, то дела будут не так и плохи.

Итак. С чего же начать? Пойдем по пути наименьших трудозатрат – в казармы. За два дня, прошедших со времени скандала, все должно было устаканиться. Когда-то, мне уже доводилось бывать в Тераморе. Я даже расследовала исчезновение короля Ринна. Интересно, меня кто-нибудь тут помнит?
Из ворот казармы вышел знакомый человек, но мне недосуг было его разглядывать. Однако парень радостно вскрикнул, и схватил меня под локоть:
- Ты! Я так рад!
Но поняв, что его не узнают, поспешно объяснился:
- Это я, Дробос. Ты же лечила меня! С того света вытащила!
Ага, вспомнила. Это «труп».
- Рада, что ты жив-здоров, - пробормотала я, отгибая по одному пальцы, железной хваткой держащие мою руку. – Как у вас с местами в казармах? Для меня найдется место?
- Найдется, - удивился парень. – А ты не похожа на ратника. Даж не представляю, как ты сорок килограммов лат поднимешь…
- Ты прав. Я пойду на разведчика, или, в крайнем случае, на полевого врача.
- Врач это неплохо, они у нас быстро дохнут… То есть, я хотел сказать, место на передовой всегда есть. А вот на разведку тебя не возьмут - командование твою родословную до десятого колена изучит да еще рекомендацию от Штормвиндского гарнизона потребует.
Мне ничего не оставалось, как смирится с тем, что лечение мой удел отныне и во веки веков.
- Спасибо за информацию…
Я уже повернулась, чтобы уходить, когда Дробос спросил:
- А если не возьмут в разведчики, куда пойдешь? У старины Ван Склиффа на тебя зуб ого-го какой. Он уж постарается, чтоб ты в его больничке не квартировалась. Страх как не любит магию…
Тут же, как по заказу, вспомнилось единственное знакомство с противным врачом… Бр-р… Казармы это куда ни шло, но про то, что доктора будут жить и работать вместе, мне как-то, и в голову не пришло. Хороша бы была моя участь…
- Не знаю, - честно ответила я.
- У меня есть тут тетушка. У нее дочь месяц как умерла. Твоих лет. Хозяин, у которого она живет, суровый, но я его уговорю. Ты же мне жизнь спасла. Пойдем.
И не ожидая ответа, он повел меня по аллее к окраине крепости, где сновали рабочие – строились и ремонтировались паровые танки и катапульты. Целые взводы проводили учения под руководством командиров, отрабатывая выпады и защиту.

Двигались молча. Наконец дорога вывела нас к небольшой хижине, где женщина склонилась над стиркой. Ее дочь подливала воду, и рассказывала матери о чем-то смешном. Девочка, увидев Дробоса, сначала радостно вскрикнула, а потом смущенно потупилась увидев меня.
- Джеймисон! – Воскликнула женщина, и смахнула предплечьем слезы. – О, Свет! Нам сказали, что ты пропал без вести. Умер!
- Зови меня Дробосом, - ответил мой спутник, и ответил на невысказанный вопрос: - Потом расскажу…
Тетушка кивнула, и обняла племянника за мощные плечи. Ее голова едва доставала до его груди, и я только сейчас обратила внимание, что он почти моего роста, подобное у людей случается нечасто.
- Ты жив, - причитала тетушка. – Проходи, сейчас я вытру руки и пойдем в таверну, купим твой любимый пирог… Или, может, печенья с вишней?
- Не сейчас, - ответил Дробос. – У меня увольнительная на пару часов, я обещал к врачу сходить. Эй!
В этот самый момент, девочка, стоявшая рядом с матерью, и таращившаяся на меня (еще бы, такую шпалу не каждый день встретишь), перевернула миску с мылом. Мыло было полужидкое – чтоб удобнее было брать горсть для стирки, и отлично украсило беспросветную серость моей простыни. Если бы эта «юбка» не была у меня одна, я бы не возражала отдать ее в стирку – чистка пошла бы только на пользу. Но заменить-то было нечем, так что мне довелось уйти в дом, где под аккомпанемент миллиона извинений «юбку» привели в порядок прямо на мне. Тетушка осталась на улице, где, хмурясь, разговаривала с Дробосом.

«Дом» оказался единственной, пусть и просторной комнатой. Она не казалась жилой – кроватей не было. Их, как я узнала позже, для экономии места заменяли толстыми матрацами и спали на полу. Обстановка поражала аскетизмом – шкаф, в котором хранили постели, приземистый, грубо сколоченный сундук-комод для одежды. Книжная полка, служащая подставкой разным мрачным диковинам: черепам птиц, ящеров и штукам, похожим на самодельные гранаты. Стол, алый ковер и камин. Но самое главное, чего тут было много – колбы, реторты, подставки, перегонный куб. Во всех доступных углах что-то булькало, шипело и испускало пар. Алхимическая лаборатория.
У стола, не обращая на меня внимания, трудился рыжий, с обширной лысиной, мужчина. В противоположной стороне, присев на корточки у мешков с семенами, работал еще один.
Вошел Дробос-Джеймисон с тетушкой, которая тут же схватила алхимика за руку, уводя во двор. Дробос огляделся, и, поманив меня рукой, устроил ждать на бочке под картиной, изображавшей Тысячу Игл.
- Я поговорил с ней, она не против. Нужно только с другими договориться, особенно с Нареттом - это его дом. Но он мужик что нужно, уверен, не откажет. Ему легко угодить: делай что он велит и все. И еще – не используй духов. Он не любит посторонних запахов. Говорит, что они ему мешают унюхать реакцию, что бы это не значило.
- С этим проблем не будет, - заверила его я. – Откуда тут духи?
- И то правда, - согласился он. – Ты, главное, не суйся пока в казармы. Я поищу, может другая работа для тебя найдется. В таверне например, официанткой…
- Мы поладим с алхимиком, - поспешила заверить я. – Кое-что мне известно, смогу ассистировать. К тому же мне довелось поучится работе с травами. Знаю их очень даже неплохо. Еще могу раздобыть семена или редкие травы, я ведь друид. Летаю.
- Это отлично, - сказал Наретт, который, входя, услышал последнюю фразу. – Вот с ней-то у нас беда. Кое-какие запасы остались, да разве их хватит? Самые важные травки раньше доставляли из Менетрила. Но с тех пор, как его не стало, реагенты на вес золота. Особенно корень Жизни. Его-вишь, и в наших топях в достатке, только высунуться отсюда верная смерть: на пути к ним стоят одичавшие таурены, призраки, дезертиры, Орда – всех не перечесть.
Алхимик почесал бороду, и продолжил:
- Конечно я прошу ребят приносить растения. Но они чаще приносят сорняки… Если приносят вообще. Приходится денно и нощно ставить опыты, изворачиваться, пытаясь заменить одни травы другими. Но как ни крути, сырья больше не становится. Кое-что пытаемся вырастить сами, да что толку – гибнет. И Ван Склифф все требует – давай то, нужно се. Было бы что – дал бы.
Склифф, хоть и старый осел, но тоже пытается извернуться, изобрести новые ностойки. Впрочем только реагенты переводит. Из него алхимик, как из … земли пуля. Что тут долго рассуждать – твоя помощь – просто ответ на наши непрестанные молитвы. Но даже если у тебя ничего не выйдет, все равно, будь как дома. Джеймисон…
- Дробос, - вставил воин.
- Дробос, - поправился Наретт, - поручился за тебя. Поговаривают, ты магией владеешь?
Я кивнула. Зельевар одобрительно хмыкнул.
- Это очень кстати. Чар в Тераморе тоже недостаток. Из всех магиков только леди Джайна, да еще Его Святейшество Ален Брайт – наставник жрецов. Никто отродясь не видел, чтоб он магией лечил, да и вообще хоть что-нибудь путное наколдовал. Но между нами говоря, обожает пускать пыль в глаза, кичась своим даром. Однажды на его руках умерла жена дока – и все потому, что святоша решил показать свою власть. В общем, когда женщина окоченела, он подпустил к ней мужа. А на справедливые упреки ответил лишь, что если жена преставилась – значит, такова воля Света. Это его любимая поговорка. С тех пор док Густав маленько спятил – ненавидит магию, и тех, кто ее использует для лечения.
Я пожала плечами:
- Уверена, мне найдется работа и без магии. Могу вам ассистировать или за грядками ухаживать…
- А ты точно умеешь работать с травами? - Послышался глухой голос от двери. В нем отчетливо звенела нотка ревности.
- Брент, - представил нового собеседника алхимик. – Он отличный травник.
- Не так хорошо, как хотелось бы, - скромно ответила я. – Но кое-что умею. Меня учил Тиренорд, друид из Штормвинда.
- Откуда этим столичным знать, что такое трава? – Буркнул Брент.
- А Тиренорд знал! – Вступилась я. - В конце-концов он из эльфов и жил, верно, тысячу лет или больше. Уверена, повидал немало. Правда мне мало что удалось изучить, ведь на все обучение ушла пара недель. – И спеша оправдаться, добавила: - Потом дракон сровнял Штормвинд с землей.
- Правда? – Удивился Дробос. – Я думал что сожгли только квартал с Парком.
- А друид? Наставник друидов? Советник короля Тиренорд, он остался жив?! – с надеждой воскликнула я.
- Не знаю, - признался парень. - Да и кто интересуется этими именами.
- Довольно стоять на пороге, - оборвал грустный разговор Наретт, и аккуратно переставил подставку с колбами на каминную полку. – Давайте поужинаем?
- Мне давно пора, - отказался Дробос, и поцеловал тетушку. Крепко пожав мою руку на прощение, он добавил: - Как смогу, зайду. – И ушел, прикрыв дверь. Женщина поспешила за ним.
- А что мы будем есть? – Облизнулась я, заглядывая в пустой камин, на котором не было вертела. Среди колб на столе громоздились немытые тарелки, однако съестного в них не оказалось.
- Ума пошла в таверну. Они нам поставляют еду, мы им выращиваем специи и импровизируем кое-какие алхимические настои, - пояснил алхимик.
Травник отмалчивался. К тому времени, когда стол был освобожден от всех склянок, на крепость спустился душный вечер. Сверкали зарницы, видимо где-то шел дождь. Вернулась тетушка Ума и принесла горшок с бесподобной, безумно вкусной, тушеной картошкой с мясом и сыром, парным молоком с медом, лепешками… Не удивляйтесь моему многословию, в тот момент я едва не сошла с ума от счастья.
Ужин удался – за столом шел оживленный диалог. В основном обсуждали стычки на новой дороге и обстановку на фронте. Альянс вел агрессивную войну и продвигался в степи, где планировалось восстановить старый дварфийский форпост Бейл Модан, или отстроить более удобное место, если дела пойдут хорошо. Однако сейчас все военные ресурсы были сосредоточены на прокладывании надежной дороги от Терамора до Степей. Этот путь, буквально говоря, зиждился на костях – ежедневно гибли десятки тауренов, чье поселение было как раз поблизости. Неизвестно почему нападали огры. Слева теснили слизни и со всех сторон ядовитые змеи и пауки. Но день за днем упрямые танки прокладывали новый отрезок пути через топи, и все, что не успевало сбежать, безжалостно истреблялось. Одна за другой возводились дозорные вышки. Альянс шел в бой, и каждый десяток погибших бойцов сменяло два. Подкрепление приходило со стороны отстраивающейся крепости Северной Стражи.
Когда ужин был съеден, мы расстелили постели и я наконец-то уснула. Последнее, что припоминаю, была мысль: «А где же дочка тетушки?».

***

Утром девочка обнаружилась на своем месте, она все так же помогала Уме во дворе. Я решила не терять времени, и сегодня же отправиться на разведку, дотащив по пути назад столько трав, сколько смогу поднять. Для этого прихватила мешочек, который подарил алхимик. В нем он хранил деньги. Этот кошелек был удобен тем, что был легок и имел петельку, в которую мне было легко просунуть воронью лапу. Не нести же его в клюве.
Попрощавшись, я зашла за дом и стала раздеваться. Когда рубашка уже соскальзывала с плеча, позади послышался сдавленный стон. Обернулась. На меня испуганно и смущенно смотрела девочка. Мне пришлось запахнуть рубаху и успокоить кроху:
- Не удивляйся. Я же друид. Сейчас, вот, превращусь в птицу, а одежда останется. Чтоб не путаться в ней потом, после трансформации, мне приходится раздеваться загодя.
Девочка понимающе кивнула, не поднимая глаз от земли.
- Как тебя зовут? – обратилась я к ней.
- Лиза.
- Лиза, а ты хочешь мне помочь?
- Как? – удивилась та.
- Помоги привязать мешочек к моей лапе, когда превращусь.
- Как почтовому голубю?
Я не ответила, потому что распускала волосы, которые служили мне каким-никаким заслоном, чтоб не стоять уж вовсе голой перед любопытным ребенком.
Когда трансформация завершилась, я подлетела к девочке, и села на камешек неподалеку – кроха была очень напугана, бледна. Ее сотрясала крупная дрожь. Однако Лиза быстро справилась со страхом и нежными руками повязала мешок на лапу. Попробовав взлететь, я едва не расшиблась о стену. Пьяными зигзагами сделала небольшой крюк над домом и поспешила вернуться. Девочка, заслонив лицо от утреннего света, наблюдала за моим полетом.
«Карк! Черт, как объяснить ей, чтоб она привязала сумку к двоим лапам, иначе меня водит?». Превращаться назад было страшно лень.
Хватая клювом веревку, я попыталась ее развязать, но безуспешно. Мне потребовались битые полчаса, пока мне удалось втолковать жестами, вернее карканьем, чего надобно. И право, я бы сделала это быстрее, если бы превратилась в эльфа.

В конце концов, я вылетела. Мои лапы были туго стянуты веревкой. Ноша болталась из стороны в сторону, а про то, какое меня ждет приземление, если запуталась, думать и вовсе не хотелось.
Впрочем мне везло и ни одной опасной твари на пути не встретилось. За день, проведенный в топях, трансформировалась ей Богу, полсотни раз. Отчего голова раскалывалась и кости ныли невыносимо. Но что поделать – пока я не научилась развязывать тесемку в сумке клювом, и так же вырывать корни – других вариантов не было, приходилось делать все вручную.
Вечером я возвращалась тяжело груженая. Покаркивая от натуги дотащила кошелек до дома. Он был полон сокровищ, которые мог оценить и врач и алхимик. Самые сочные корешки, несколько кустов Кадгарова уса, и даже Златошип, которого вовсе не ожидала тут найти. Наверное после моего возвращения было много радости, однако, хоть убей, ничего не помню. Донеся мешочек до дома, и кое-как завернувшись в простынь, я вломилась в дом, и вручив мешочек свалилась спать прямо на мешки в углу.

***

Оказалось, что проспала два дня! В это время трижды заходил Дробос и страшно ругался, что меня не щадят. Поэтому все ходили на цыпочках, и даже Наретт старался не звенеть колбами. Брент целыми днями пропадал у своей кадки с побегами цветов, пытаясь вырастить Кадгаров ус. Оказывается на одном из кустов, что я принесла, был побег с созревшими семенами. Мечтой травника было завести свою собственную грядку лекарственных трав.

Проснувшись и побездельничав пару часов, я присоединилась к недружелюбному травнику, сортировавшему порченые и годные зерна. Естественно от друидской помощи рыжий ворчун отказался, но у меня была идея, как изменить его настроение. В этом плане полеты и нудный сбор растений очень полезны – есть время пораскинуть мозгами. Мне то есть чем прихвастнуть, и это что-то – магия. Уж в чем я преуспела, так это в стимуляции роста флоры. С первых дней, с первого неудачного опыта в Штормвиндском Парке, я открыла в себе талант. Бесполезный, как мне тогда казалось. Но сейчас…
Подобрав поврежденное зернышко, отброшенное при сортировке, как непригодное, я демонстративно уселась рядом с кучей удобрений, с противоположной стороны которой сидел Брент. Стоило мне протянуть руку по удобренную почву из кадки травника, тот глухо заворчал. Пф! Больно-то нужны мне эти удобрения.
Гордо задрав нос, чтоб не было заметно первых слез обиды, я загребла вонючую, полусухую горсть удобрений, и, не глядя, навалила ее поверх половинки зернышка.
Закрыла глаза.
Люблю эту магию. Это не лечение, высасывающее все силы. Это другое. Легкое, пьянящее. Это дрожь росы на кончике стебля, или ласковый шелест листвы… Это… Это то, что мне по душе. И не нужно было открывать глаз, чтоб увидеть, как прорастает мое зернышко. Я вошла во вкус, делясь своей магией с каждой живой былинкой, которая тянулась ко мне. Вот выстрелил первый росток Кадгарова уса, широким веером распахнулись хрупкие лепестки. Сформировался куст. Меня уже ничего не могло остановить.
Из под сухой, потрескавшейся земли одна за другой выглядывают травы.
Шелестят листья, тянущиеся из кадки Брента. Чирикают птахи, слеталась мошкара, привлеченная запахом свежих трав. Бог знает, чего бы мне удалось достичь, если бы не изумленный вскрик травника. Тихонько приоткрыв глаза, я горделиво ухмыльнулась – ого эффект! Право, Тиренорд был бы горд мной. Никогда ранее мне не удавалось достичь такого эффекта. Магических сил с тех пор прибавилось, еще и как! Зацвело все – от куста под навозной кучей, до горсти зерен, которые перебирал Брент, давшие ростки прямо в его руках, вопреки всем законам природы не нуждаясь даже в почве. Буйно разрослись сорняки, доселе дремавшие в глубине почвы, озеленилось даже усохшее дерево, верхушку которого уже спилили. Сейчас оно выбросило новые побеги прямо из мертвого пня. Буйно разросся мох, до этого времени скромно ютившийся в кладке оборонного вала. Да что там мох! Кажется даже бревна в доме и те позеленели.
«Молодца, Дрими! Главное теперь, вести себя как ни в чем ни бывало – эка невидаль, озеленить весь участок за пять минут». Скромно поднявшись, глядя в землю, отряхнула юбку и пошла в сторону дома. Но, черт, моему тщеславию нет предела, поэтому небрежно бросила травнику:
- Если понадобится моя скромная помощь, позови великий мастер. Я постараюсь быть достойной ученицей.
«Фу, все дело испортила! Не могла помолчать! Эх!» - журила я себя, но не удержалась и бросила украдкой взгляд на мастера. Оно того стоило – тот угас на глазах. Где гонор, где гордость? Знай наших! Уже предвкушая обед, я подумала, что хорошо бы найти семена, и вырастить себе чего-нибудь экзотического на обед. Бананов может, ананасов? Или пожевать порченого корня Жизни, и хихикать до завтрашнего дня?
- Постой, мастер, - позвал Бренд.
Я даже не обратила внимание на эти слова, мало ли кого он зовет.
- Мастер… Мастер Дримстоун. Подожди.
Я обернулась. Травник трепетно пересадил взошедшие побеги в кадку, и сейчас вытирал ладони о брюки.
Покраснев как маков цвет, но все же прямо глядя мне в глаза он повинился:
- Прости… За гордость и тщеславие. Для меня… это урок и честь… - И умолк.
Устыдилась и я.
- Ничего мастер, и вы меня простите. Мне просто хотелось работать с вами, но… - как бы это сказать, чтоб не использовать слова «ваша ограниченность, тупость, самолюбование»? – не знала, как заслужить ваше одобрение.
- Давай называть вещи своими именами, - еще больше покраснел Брент будто читал мои мысли. – Ты не знала, стоит ли тебе связываться с деревенщиной, возомнившей себя магистром?
Я мотнула головой, отсекая продолжение этой темы:
-Мне всего лишь хотелось произвести впечатление на вас, и работать с травой. Это то, что я обожаю!
Мастер нерешительно улыбнулся:
- Я буду счастлив учиться у тебя. Кстати, а ты не хочешь взглянуть на мои эксперименты по скрещиванию сортов? Вот, например…

***

Я прижилась. Мне нашлось место в бесхитростной душе травника, и определенно было чему поучиться у алхимика. Благодаря ему, моя новенькая записная книжка пополнилась полутора десятками новых рецептов эликсиров и зелий. Но самое важное, что удалось постичь – принципы компоновки трав. Раньше я считала, что алхимия – это точный рецепт, но теперь было ясно – это как бы набор из нот, компонуя которые можно создать настоящую симфонию. Теперь, когда мне удалось выучить компоненты, вариации эликсиров могли ограничиваться лишь моей фантазией. Правда меня предупредили так же и о побочных эффектах – нельзя было сочетать некоторые зелья между собой.

Маленькая, личная победа – молчаливое одобрение Ван Склиффа, который впервые увидел, по его словам: «использование магии для чего-нибудь толкового». Немудрено, ведь Терамор нынче купался в травах, порошках, зельях и прочих благах алхимии и, чего уж скромничать, огородничества. Не без старания вашей покорной слуги, в этом мрачном поселении стали расти огромные яблоки, во-от такие тыквы, помидоры, огурцы, ну и так далее по списку из полусотни наименований. Вместе с изобилием плодов расширился и ассортимент выпивки. А Наретту дало долгожданную возможность для экспериментов на этом поприще. В частности прославился его эликсир «силы огра», или, в простонародье «огрская отрыжка» от которой даже измученный похмельем солдат мог вскочить и выкорчевать гору. Рядовые солдаты впервые в жизни получили «комплект бойца» - беспрецедентное нововведение в армиях Альянса. В этот набор входили три тонизирующих зелья, железная фляга с чайной ложкой порошка корня Жизни (в нее доливали воды и кипятили над костром, ведь так и делается заживляющая настойка). Так же было тут и противоядие. Пока, к сожалению, экспериментальное – бойцы не спешили становиться под стрелы, чтоб опробовать эффективность. И последнее, самое важное в походной «аптечке» - бинты из уплотненной магической ткани, которые Ван Склифф разработал в сотрудничестве с Нареттом. В отличие от обычных эти были пропитаны специальным раствором. Врач с алхимиком отрицали такую версию, но ветераны твердили свое: для простых бинтов сгодится и льняная ткань, зачем же использовать дорогую магическую ткань, названную так из-за своих маго-удерживающих свойств.

Но превыше достатка Терамора меня радовала девочка Лиза. Которая, кстати, была вовсе не дочерью Умы, а обычной сиротой, в избытке оставляемых войной. Нужно же было такому случится, чтобы обычный, бездомный ребенок был талантлив в магии исцеления, будто в насмешку над смертью, навсегда изменившей его жизнь. Ах, я так мечтала сделать из нее друидку! Но тщетно, это было ясно с первого взгляда. Растения никак не реагировали на попытки девочки применить магию. Но какой же у нее потенциал врача! Нет, тут и не пахло магией природы. Это был классический Свет. Жрец, паладин – кем бы не стала эта кроха, это ее стезя. Вот бы мне увидеть ее спустя лет двадцать, когда Лиза подрастет и обучится. Правда с образованием было туго, и дело даже не в том, что единственный наставник служения Свету Алан Брайт ни разу не излечивший ни одной былинки, не мог стать хорошим учителем. Вся беда в том, что помимо бездарности и тщеславия, «Святейшество» ничего не делал бесплатно. И где взять денег на учебу было неизвестно.
Но Лиза не спешила огорчаться. Однажды она поделилась мечтой. Сидя на крыльце и начищая колбы до блеска, она вспоминала миг, который до сих пор стоял перед ее глазами, и даже лишения или время не могли приглушить яркость красок.
«Однажды вечером мы с мамой стирали для папочки одежду в ручье. И вдруг ниоткуда, будто из солнечного света выехала она! Красивая женщина в золотой одежде. Сбруя коня, гордо несущего хозяйку, блестела на солнце. Слова священных молитв были вышиты золотыми нитями на черных лентах попоны. Но как только она подъехала и спешилась я забыла блеск букв. Таких волос мне еще не доводилось видеть никогда после – медные блики скользили по темным прядям, а глаза лучились добротой и лаской. Щеки были розовыми, будто ее поцеловало солнце… Мама поклонилась, и сказала: «Добро пожаловать, паладин», а воительница ответила: «Простите за вторжение. Можно я переночую в вашем хлеву?». «В хлеву?» - изумилась мама, - «но мы живем в доме, и гостей туда же ведем».
- Те два дня, что она гостила у нас, мне никогда не забыть, - закончила Лиза. – Я не помню как ее звали, имя было необычное. Матушка объяснила мне, что это имя означает птицу, возрождающуюся из пепла. Но главное другое! За кров паладин отблагодарила нас работой и подарками. Она нарубила целую поленицу дров, и еще смогла поймать досаждавшего нам лиса. Но больше всего мне запомнился вечер перед отъездом. Она беззвучно молилась, склонив голову, а с молота, что лежал подле нее, волнами струился свет. Мама говорила, что это настоящая вера, раз такое происходит. В общем пока паладин молилась, я тихонечко прикоснулась к оружию, потому что мне было любопытно посмотреть, что будет. Оно было теплое и щекотное. Тогда светоносная женщина улыбнулась, и сказала маме, что Свет благосклонен ко мне.
Я так не хотела, чтоб она уезжала, и мама тоже. Но папа сказал, что надвигается война и ей пора. Но на память о себе, паладин подарила мне особый листок. Жаль, он потерялся. Листок, как она сказала, был из Тельдрассила, где жила ее сводная сестра. Представляешь, ее удочерили эльфы! Вот когда я вырасту, то обязательно поеду к эльфам, и своими глазами увижу волшебные деревья с пурпурными листьями!
И помолчав, добавила с рассудительностью взрослого:
- Если доживу и… разбагатею.
«Если стану паладином» - закончила я за нее, и поклялась себе, что она ним станет.

***

Дар малышки открылся случайно. Меня угораздило поскользнуться на воде, которая накапала на дубовый настил крыльца из веревок, где сушилась одежда. Это само по себе не слишком опасно, но как назло впереди попалось дубовое корыто, окатившее меня водой, и здорово повредившее нос. В довершение бед я села на ошеломительный шпагат. Такой трюк прежде мне никогда не удавался.
Когда отлетали звездные созвездия, стало ясно, что самой мне ни за что не подняться. Похоже растяжение. В тот же миг ко мне бросилась Лиза с извинениями. Я уже привыкла к ее мольбам о прощении – девочка винила себя за каждый проступок, будто тот был смертельным. Ума говорила, что малышка работает от зари до зари у разных господ, и далеко не каждый снисходителен к сироте. Часто, даже слишком, крошке доставались тычки и побои. Хозяин гостиницы, у которого она работала судомойкой за кое-какую еду, не стеснялся наказывать ее за мельчайшую провинность. «Воспитываю» - отвечал он, интересующимся. Слышать это мне доводилось, но одно дело знать, другое – увидеть своими глазами подобные «уроки».

Лиза от природы была умна, но от страха становилась совершенно неуклюжей – то воду прольет, то тарелку разобьет. И чем больше она старалась, тем чаще все шло наперекосяк. Вот и в этот раз она, спеша исполнить поручение трактирщика, опрокинула на ботинки сержанту влажный песок, которым чистила сковородки. Бросившись в ноги, она умоляла простить ее и дать возможность отчистить обувь, но хозяин был тут как тут. Не дав подняться девочке с колен, он зачерпнул горсть грязного песка, и ухмыляясь насыпал его горкой на ее голову.
- Ты должна быть мила с господами и мужчинами. Они твои повелители. Будь мила, я сказал – рявкнул трактирщик, и наотмашь хлестнул девочку. Та, роняя огромные слезы улыбнулась, и поклонилась невозмутимому сержанту:
- Простите господин. Я все исправлю. Дайте только миг…
Не помню, что она там еще обещала, для меня это было неважно. Я пошла вразнос. К счастью мне не пришло в голову использовать боевую форму, чтоб разорвать хозяина в клочья. Впрочем, она бы и не пригодилась - мне хватило собственного роста и всепоглощающей ярости. Ухватив тощего трактирщика за ворот и подняв его к своему лицу, так что ножки того затряслись в полуметре над землей, я потрясла эту тщедушную фигурку, напоминавшую сейчас облезлого пса. Но моему чувству справедливости не угодить такими подачками - описав тушкой хозяина широкую дугу, сбив с ног сержанта и служанку, я приперла трактирщика к стене и от души поцарапала морду. Это давала о себе знать звериная натура, не иначе. И не сдержав переполнявших чувств, боднула, и отпустив ворот жертвы, с наслаждением проследила, как хозяин уполз под лавку. Пнув наугад в темноту под столом, я обернулась к сержанту, спешащему на помощь с коротким мечом, блеснувшим в тусклом свете ламп. Тут уже не обойтись ростом, да и куда мне до его сноровки. Но в Тераморе еще никто не знал моих сил, да и я сама была приятно удивлена скоростью трансформации. Раньше на это уходило несколько минут, но не сегодня.
Сейчас перед опешившим воякой брызгал слюной озверевший медведь. Вот он открыл пасть и оглушительно взревел. Полетела посуда со столов, завизжали служанки, с верхних этажей спешили постояльцы. «Хрясь» – никогда в этой таверне не повесят сюда люстру, толстый железный крюк был вырван до снования. В долю секунды я оказалась носом к носу с насмерть перепуганным воином, припертым к стенке. Мечик выпал из его рук, сержант закрыл глаза.
- Ой, тетечка Дримстоун, тетечка, не убивайте его! – сзади, дергая в тщетных попытках оттащить, стояла Лиза. – Не сердитесь, пожалуйста! Он ничего такого не делал. Мы просто играли, правда, правда! – У девочки катились слезы, жирный песок комками падал с ее головы.
«Эй, Дрими, ты что? Озверела убивать своих? Куда ты потом будешь бежать? За унижение они ответят унижением. За смерть…». Опершись лапами о стену, заключая сержанта в ловушку, я дождалась пока тот нерешительно откроет глаза, желая узнать почему боль запаздывает.
«Скррр-рр-ррр» отметка огромный, медвежьей пятерни оставила след, очертив контур тела узника. Удовлетворившись этим, мне пришлось нехотя преобразиться назад в эльфа. Постояльцы мелко дрожали и отводили глаза. Какую-то женщину вырвало. Мрачную тишину нарушал только плач испуганного ребенка.
Схватив Лизу за потную ручку, я прошла в кухню прямо к опешившему повару:
- Мой обед готов?
Повар выронил скалку и вопрошающе поглядел на хозяина.
«Черт! Неужели нам теперь откажут в еде? Думай, Дрими, будь умницей»
- Не поняла, - продолжала я, как ни в чем не бывало. – Вы решили отказаться от наших специй, трав, спиртного, лекарств, и ах, конечно, укрепляющего мужскую «силу» зелья?
Трактирщик меня цвета от бледного до алого, кивнул повару и шмыгнул за стойку. Тот поспешил собрать заказ. Разобравшись с этим, я дала себе слово, что ноги моей не будет в этом сомнительном притоне. И Лизы тоже. Оставалось последнее дело.
- Девочка идет со мной. Мы спешим, поэтому рассчитаться придется сейчас же.
- Ой, не нужно! – Испугалась малышка.
- Ну! – Поторопила я.
Трактирщик, провел глазами сержанта, который по стеночке скользнул за двери, и нехотя порывшись в кармане, выбрал самую маленькую монетку и с видом огромного одолжения, бросил ее на прилавок. Перегнувшись через стойку, высокую для людей, но для меня-то бывшую по пояс, я не спеша, аккуратно сняла передник с дневной выручкой, лежащей в кармане, и взвесила его на руке. Хозяин не осмелился даже пикнуть. Вручив девочке деньги, я пристально поглядела на трусливого мужичонку:
- Моли Богов, чтоб девочка не потеряла ни медяшки из этих денег. Мне известно, где их можно «найти».
Не говоря более ни слова мы покинули затхлую таверну. Девочка, повесив голову, тихонько плакала, да и я, отойдя от пыла битвы не была в восторге от своих деяний. Нет, пройти мимо, конечно, было нельзя. Но, наверное, можно было решить это иначе. Как никак в трактире был дом Лизы. Где теперь ей жить? У нас, в крошечной алхимической лаборатории? Неуклюжая малышка вмиг разнесет ее вдребезги. Да и места там нет. Куда ей теперь? В будку?
Но, к счастью, нам повезло - оказалось, в городе есть еще один дом, ранее претендовавший на звание таверны, но так и не ставший ней – там сейчас жили ткачи. Хозяйка согласилась взять трудолюбивую сироту. А я в свою очередь пообещала, что женщина не будет знать недостатка ни в каких красителях или травах. «Самое лучшее» – пообещала я ей. Но та, погладив девочку по голове, только улыбнулась.

Новый дом пошел Лизе на пользу. Она буквально расцвела, и по-прежнему несколько часов в день помогала Уме по хозяйству. Вот и сейчас, став ненароком причиной моей травмы, девочка умоляюще спрашивала:
- Очень больно? Или не очень? Ну скажи, ну хоть примерно?
Не желая ее огорчать, я ответила:
- Больше стыдно. Представляю, как мне теперь придется ходить, держась за промежность.
Девочка засмеялась сквозь слезы, и аккуратно промокнула с моего лица, капавшую кровь.
- Это еще что, у тебя нос перебит. Утром во-от такие «фонари» будут. Под обоими глазами.
Я мысленно застонала. Красивая я буду, Дробоса инфаркт хватит, когда тот меня увидит.
Мне удалось отшутиться:
- Ничего. Ты же знаешь, эльфы вокруг глаз наносят узор из листьев. Дорисую лепестки, скажу боевая раскраска.
Мы дружно рассмеялись. Лиза нерешительно прикоснулась к моему бедру:
- Когда я была совсем-совсем маленькая, моя мама гладила больное место, и говорила, что уже не болит. Мне всегда помогало. Можно?..
Не дождавшись возражений, девочка положила ладошку на колено и от старательности ее руки задрожали:
- Не болит, уже не болит, - трогательно убеждала Лиза мое колено, и мне показалось, что в глазах стали мелькать искры. Потерев усталые глаза, я снова пригляделась. Ничего не изменилось. Свет, равномерный, бледный, струился над коленом, а девочка от всей души убеждала меня, что «уже не болит», преданно заглядывая мне в глаза.
- Не болит! – вслух удивилась я. И не соврала. – Нет, правда не болит! – мне пришлось долго убеждать недоверчивую сироту. – Да у тебя же дар!
- У меня? – не поверила та. – Не может быть, не шути так…
- Шутки в сторону, у тебя есть дар, ты владеешь магией, или мы с тобой спим и видим одинаковый сон. Смотри! – Я лихо вскочила и не рассчитав роста грохнулась о нависающую крышу, тут же осев.
- Ой! – Только и сказала Лиза. – Давай поглажу? Больше ведь не болит?

***

Между тем потянулись будни. Я все реже летала за травами – в них не было нужды. Мне было проще собрать все разновидности и вырастить их экспресс-методом, чем бродить нагишом в болотах, рискуя наткнуться на аванпост Орды, Альянса, воплотив тем самым все их эротические грезы в реальность.
Строительство Тераморской дороги продвигалось, судя по рассказам Дробоса, отлично. Вот-вот развернется полномасштабная компания по захвату степей. Изредка командование просило меня отправляться на разведку, но это бывало редко, и недалеко.
Вот и сегодня мне было поручено разведать опасный сектор – поселение драконидов. Сами по себе они были далеко от строящегося пути, но изредка забредали и портили все дело. Полбеды если это был обычный драконид. Но чаще это были маги, жгущие контрольные вышки и отступающие во тьму. Именно от таких «гостей» я и должна была застраховать передвигающиеся катапульты, сделанные из древесины.

Пролетая над топями, я обратила внимание на необычную траву. Такая мне еще не встречалась. Жаль, мешочка с собой не прихватила. Ладно, оторву корешок, понесу в клюве. Остальное выращу на грядке и погляжу, что это за диво. Интересно, она не ядовитая? Нужно завернуть во что-то безопасное. Выдернув широкий лист болотного сорняка, я трансформировалась в эльфийку и отбросила волосы за спину, чтоб не мешали. Внимательно прислушиваясь, чтоб не попасть под обстрел драконидов, тщательно завернула неопознанное растение в лист.
Внезапно сзади послышался всхрап – что-то среднее между кудахтаньем курицы или фырканьем коня. Обернувшись я обомлела – из зарослей на меня надвигалось нечто! Обросшее перьями, непропорциональное чудище. С клювом… Нет, не клювом. Боже, это какой-то болотный оборотень! Из клюва выросли тупые зубы, ноздри расширились, перья осыпались, взмахнул несуразный хвост. Страшилище ужасно выпучило глаза, ни дать ни взять сейчас бросится и разорвет меня в клочья.

Так быстро я еще никогда не трансформировалась! Торпедой, реактивной ракетой, взлетела я, и преодолев звуковой барьер двинула в Терамор так, что не вру, за мной оставался инверсионный шлейф. Если бы я была самолетом, он был бы белым, а так он состоял из мелких перьев, которые, не иначе, полиняли от страха. Пролетая над водой, нужно поглядеть, не поседела ли. А что - будет новый окрас – белая ворона. Все эти мысли пришли мне позже, а сейчас я, каркая от ужаса, гребла так, что воздух кипел.
Стуча зубами от страху, меня не оставляла мысль, что подобного монстра еще не видывала Азеротская земля. По крайней мере мне не удалось вспомнить ничего, хоть отдаленно похожего на этого болотного призрака. Может там были галлюциногенные болотные испарения? Да нет же, оно скрипело и бухтело.
Такую, сидящую и смотрящую невидящими глазами в даль, шевелящую губами в перечислении видов, меня и застукала Лиза. Заботливая девочка прикрыла меня черным платьем, подаренным накануне Умой, и положила рядом алый шарф – ее подарок. Я совсем забыла о них. Впервые за долгое время у меня появились красивые одежды. Пусть и немного странные. Длинное, черное платье не имело пуговиц, что было очень удобно в моих повседневных трансформациях. Завязываясь на левом боку, оно легко снималось и так же быстро одевалось.
А вот шарф имел единственное назначение – быть. Теоретически он должен был скрывать в тени мои шикарные синяки под глазами и разбитый нос, но на деле постоянно соскальзывал с волос, и в конце концов, я попросту обвязала его вокруг шеи в шесть витков. Забыла сказать, что он был неимоверно длинный… Впрочем, мне нравилось. Он хорошо оттенял синеву под глазами.
Отдышавшись, и попив водички я вернулась в дом, где свалилась спать. Но даже в грезах страшное существо преследовало меня.

***

На следующий день, командование, приняв мой рапорт о разведке, сообщило отличную новость – меня взяли на довольствие, и выдадут часть жалования вперед. Если мне угодно, то их могут поместить на мой счет в местном отделении Штормвиндского банка, которым заведует казначей Лендри. Ура! Тут есть банк! Могу ли я заказать транзакцию своих вещей из других отделений банка? Конечно. И даже более того.
Оказывается, у любого банкира есть книга счетов клиентов, которые хоть однажды воспользовались услугами банка. Среди этих счетов есть детальное описание вещей, положенных на хранение и их стоимость. Таким образом, по требовнаию, я могу взять денег из банка на стоимость этих вещей. Если я не погашу долг в течении оговоренного времени, вещи продадут. А так же существует возможность просто «продать» эти вещи банку. Грубо говоря получить за весь тот мусор компенсацию.
Да! Да! Да! Именно на это я и потратила полдня. Золота оказалось не слишком-то много, по моим понятием богатства. Но что прибедняться – полтысячи!
Поглаживая пузатый мешочек, и раздумывая куда бы с толком его потратить, мне пришла светлая мысль и вскоре капитан заверял меня, что за такое вознаграждение он весь к моим услугам. Послезавтра утром он возьмет на борт Лизу, и чего бы ему это не стоило, устроит ее в школу паладинов Стальгорна. В подтверждение своих успехов, он должен взять справку с печатью стальгорнского банкира, который подтвердит факт устройства ребенка. И тогда моряк получит щедрое вознаграждение, за которое можно купить целый корабль. Сотню чистым, штормвиндским золотом. В знак подтверждения своей кредитоспособности, я дала аванс – двадцать золотых.
Еще триста монет девочка получит в завещание. Об этом капитан никогда не узнает. Сообщение об этом уйдет в конверте с конфиденциальной перепиской банкира к отделению столицы. Малышка приедет и не будет знать нужды. Эти деньги она лично. Пусть будет сюрприз. А сейчас, пожав вспотевшую от волнения руку моряка, я отправилась назад в банк, составлять доверенности, завещания и так далее.
Щурясь от закатного солнца и сжимая запечатанное письмо-доверенность, которое станет гарантом получения Лизой наследства в Стальгорне, я покинула казармы. Но каково было удивление, когда буквально спустя минуту мне повстречалась взволнованная Лиза.
- Что ты делаешь тут в такое время? Ты уже должна быть… - начала я, но остановилась на полуслове, увидев, что девочка крупно дрожит.
- Там! Там рыжая ворона!
- Ворона? Рыжая? Где?
- Ой, не оборачивайся! – Воскликнула малышка, и схватила меня за руку. – Эта ворона странная, у нее хохолки как рога торчат. Она целый день кружит над твоим домом. И сейчас, вот, за мной увязалась. Она будто смотрит на тебя.
Я уже приготовилась посмеяться и заверить малышку, что ей показалось, когда мой мозг наконец-то заработал. «Ордынец! Тут! Чего удивляться, я-то летаю на разведку. Они, значит, тоже…»
Я присела на ближайшую скамейку.
- Как ты ее заметила? Что она такого сделала?
- Да, в общем то, ничего особого, - смутилась девочка. – Просто она необычная. Ваша кошка постоянно ловит воробьев, и даже, помнишь, на тебя как-то бросилась…
«Мне такого никогда не забыть»
- Еще бы не помнить.
- Ага. Так вот эта ворона, значит, сидит себе на солнышке, а кошка как увидела ее, зашипела и под лавку прыгнула. Мне попервой показалось, что это ты сидишь, и из-за солнца кажешься рыжей. А потом заметила рога, похожие на хохолки. Целый день за ней смотрела, украдкой конечно. Но она никуда не летала. Дремала на солнышке. Только раз оживилась, когда ты уходила утром. Ой… Она улетела! Смотри!
Тронутое алыми красками небо подсвечивало темный, вороний силуэт.
- Умница, - чистосердечно похвалила я. – Завтра мы сделаем этой птахе теплый прием.

***

Этой же ночью, я тщательно исследовала ближайшие дома, и не найдя ничего подозрительного вернулась предупредить своих о том, что буду на задании сегодня и, возможно, завтра. После, превратившись в ворону, чтоб занимать как можно меньше места, и не тратить время на трансформацию, если придется догонять, я зарылась в сено, покрывавшее дом. Оно было несвежее и пахло отвратительно. Зато выполняло свою роль. Устроившись в засаде, мне то и дело приходилось бороться со сном, из-за боязни вывалиться из формы – это был бы провал.
Утром солнце припекло, захотелось пить. Никаких ворон не было, чайки и те сторонились крепости. В обед к жажде присоединился голод – некстати вспомнился пропущенный ужин. Пообещав себе, что еще пять минут и с меня хватит, я стала разглядывать двор, где Лиза делала шутливый выговор кошке.
- Кошки должны лазать по крышам, а не по спинам маленьких девочек. Хочешь играть, - повысила девочка голос, и повторила еще громче, почти крича, - хочешь играть маленькая разбойница, прыгай на рыжую ворону, что сидит на печной трубе!
Кошка, естественно, проигнорировала указания. И подняв хвост, поджала лапы, готовясь к очередному прыжку. Девочка еще раз прокричала, чтоб кошка прыгала на рыжую ворону, пока до моих растопленных мозгов дошел смысл детской игры.
«Шпион! Тут! Как раз надо мной, на печной трубе! Спокойно Дрими, спокойно. На счет три: раз, два…»
Сделав ломанную «мертвую петлю» я камнем рухнула на крупную, так и есть, рыжую ворону, не ждавшую нападения. Не успела солома упасть на землю, как мы, барахтаясь, обе рухнули в трубу. Благо, в тот день камин был не топлен.
Обдирая крылья противницы когтями, и метя клювом в глаза, мне удалось запугать бедолагу. Выкатившись на центр комнаты, и мгновенно превращаясь в эльфийку, я закричала:
- Закрывайте камин и двери, не дайте ей уйти! – и набросила на разведчицу ведро, наполовину полное воды. Ведро затряслось, и вскоре отлетело. Ворона стала превращаться в рыжего зверя. Показались копыта. Огромный таурен, по сравнению с которым даже мой рост казался малым, развернулся в комнате, и одним махом смел обоих мужчин. Качнув головой, он уставился на меня крошечными глазками.
«Что же делать? Как его остановить?»
Словно прочтя мои мысли, Ума грохнула копытного лопатой, стоявшей позади нее. Тот даже не пошатнулся, лишь свирепо оскалил тупые зубы и вырвал импровизированное оружие из рук женщины. Та упала, прикрыла голову и заплакала.
Я кинулась к таурену, желая только одного – отвлечь его от жертвы, но уже спустя миг оказалась в стальной хватке его лап. Кости затрещали. Не помня себя от ужаса я лягалась ногами, пока не попала по самому чувствительному места. Счастье, что это был мужчина. Издав стон, исполненный вселенской муки, друид осел на пол, а Ума, вырвалась на улицу и стала звать на помощь.
Парой минут спустя, вспомнив о стыде и прикрывшись мешком, я наблюдала, как разведчика уводила стража. И спустя пару минут, одевшись и повязывая шарф на бегу, поспешила в командование – проследить за арестантом. Поганец мог попробовать сбежать от стражи, превратившись в ворона, но корни помогут остановить его да и я сама, не спущу с него глаз, пока тот не будет заточен в комнату без окон и с решеткой, где ячейки будут не больше пальца.

***

Весть о пойманном шпионе облетела Терамор в считанные минуты. Обсуждали ее на все лады. Остаток дня любопытствующие кумушки выспрашивали у Умы подробности, а патрули были утроены. Я лично облетала крепость, чтоб убедится в этом. Все было спокойно. Ночью у камеры таурена выставили лучших, самых доверенных стражников, среди которых был и «Громоотвод» Джеймисон, то есть мой друг Дробос.
Мне очень понравилась его кличка, о значении которой мне, за кружкой пива, рассказали его друзья-воины. Громоотводом его прозвали потому, что если где-то била молния, то она всегда попадала в Джеймисона, образно говоря, конечно.
Импульсивный Дробос всегда шел в бой первым. И всегда принимал первый удар на себя. Множество раз смерть пыталась забрать его, но где ей за ним угнаться. Единственный раз, когда седая старуха почти преуспела в этом с той ядовитой стрелой, и то я его спасла. Он считался счастливчиком и не единожды был награжден командованием за проявленную доблесть. Впрочем, это же качество было и его недостатком. Именно из-за этого, Дробосу никогда бы не присвоили звание командира, ведь считалось, что горячая голова может повести за собой людей на верную гибель.
Каково же было мое удивление, когда на следующее утро, едва стало светлеть, Дробос выволок меня с кровати, и не объяснив ничего, шипя от злости, вытолкал на улицу.
- Что случилось? – Возмутилась я, и зевнула. – Тоже интересны подробности поимки шпиона?
- Схватили брата!
- А? – Удивилась я. – Когда? Мне не говорили. Орда схватила, или одичалые таурены? Кстати, а у тебя есть бра…
- Ты! Ты его схватила!
- М-м?
- Таурен! Это Дробос! Он мой брат по имени. Если бы не он, гнить бы мне в болотах. Ты должна мне помочь его освободить!

К главе 18 >>